Открытия, которые изменили мир - Страница 30

Но, несмотря на ошеломляющий успех Мортона в Центральной больнице Массачусетса, применение эфира почти сразу запретили. Почему? Мортон отказался сообщить докторам, что именно он дал пациенту. Утверждая, что это секретное патентованное лекарственное средство, он замаскировал эфир с помощью красителя и ароматизатора и называл его «летеон». Но на представителей больницы это не произвело ни малейшего впечатления: они отказались использовать средство, пока Мортон не откроет его истинную природу. Мортон наконец сдался, и через несколько дней летеон — лишенный красителя, ароматизатора и благозвучного имени — снова появился в больнице в виде старого доброго эфира.

Следующие 20 лет Мортон провел в борьбе за статус первооткрывателя анестезии и финансовое вознаграждение, но в конечном итоге потерпел неудачу, отчасти из-за того, что на эти лавры претендовали также Джексон и Уэллс. Тем не менее, хотя в предыдущие 50 лет свой вклад в открытие анестезии внесли многие — в том числе Дэви, Кларк, Лонг, Уэллс и Джексон, — сегодня именно Мортон получил широкое признание как первый человек, продемонстрировавший действие анестезии и коренным образом изменивший медицинскую практику.

Веха № 4

Взросление: новый анестетик и споры о его использовании

Несмотря на быстрое и широкое распространение эфира, до появления медицинской анестезии в полном смысле слова было еще далеко. Одна из причин растущей после демонстрации Мортона популярности эфира заключалась в том, что, благодаря простому совпадению или велению судьбы, он обладал рядом качеств, которые казались слишком хороши, чтобы быть правдой: легкий в изготовлении, намного более мощный, чем оксид азота, простой в употреблении (достаточно слегка смочить им тряпку) и прекращает свое действие в определенное время. Более того, эфир был в целом безопасным. В отличие от оксида азота, его можно было вдыхать в количествах, достаточных для обезболивания, при этом не рискуя задохнуться. Наконец, эфир не угнетал сердцебиение и был нетоксичен для тканей. Учитывая неопытность тех, кто первым давал эфир пациентам — не говоря уже о далеко не больничной атмосфере, царившей на сеансах «проказ» и «причуд», — медицина XIX века не могла бы желать лучшего анестетика.

На самом деле, конечно, эфир не был идеален. Среди его недостатков можно назвать взрывоопасность, неприятный запах, способность вызывать у отдельных пациентов тошноту и рвоту. Как это часто бывает, всего через год после демонстрации Мортона был открыт новый анестетик — хлороформ, — который в кратчайшие сроки практически вытеснил эфир с Британских островов. Популярность хлороформа в Англии, вероятно, было обусловлена его объективными преимуществами по сравнению с эфиром: он не был горючим, имел менее отталкивающий запах, начинал действовать быстрее, и (что, вероятно, было главным) к его открытию не имели никакого отношения дерзкие молодые выскочки из США.

Хотя хлороформ был синтезирован в 1831 г., его не тестировали на людях, пока кто-то не предложил шотландскому акушеру Джеймсу Симпсону опробовать его вместо эфира. Заинтригованный, Симпсон сделал то же, что и любой хороший исследователь его времени: он принес немного хлороформа домой и 4 сентября 1847 г. на званом ужине вдохнул его вместе с группой друзей. Позже, очнувшись на полу среди своих гостей, лежащих вповалку без сознания, Симпсон горячо уверовал в анестетические свойства хлороформа.

Но Симпсон не только открыл обезболивающие свойства хлороформа. Открытие эфира было быстро принято медициной и обществом, но его использование оставалось крайне противоречивым в одной области — деторождении. Здесь щепетильность была связана с религиозными представлениями, гласящими, что боль деторождения — наказание Господа за первородный грех Адама и Евы. Негодование, с которым сталкивались те, кто пытался как-то избежать ее, было велико. Один из самых ярких примеров случился в родном городе Симпсона Эдинбурге за 250 лет до описываемых событий. В 1591 г. Эуфания Макалейн искала облегчения от боли в родах и в «награду» за это была живьем сожжена на костре по приказу короля Шотландии. Симпсон всеми силами отстаивал использование анестезии для безболезненного деторождения, возможно, надеясь тем самым искупить грехи предков. 19 января 1847 г. он стал первым врачом, применившим анестезию — эфир, — чтобы облегчить роды у женщины с деформированным тазом. Хотя Симпсон столкнулся с яростью и негодованием людей, осуждавших его «сатанинские проделки», он обдуманно противостоял критике, цитируя отрывки из Библии, особенно намекающие, что сам Господь был первым анестезиологом: «И навел Господь Бог на Адама крепкий сон… и взял одно из ребер его, и закрыл то место плотью».

Через несколько месяцев Фанни Лонгфелло, жена знаменитого поэта Генри Лонгфелло, стала первой женщиной в США, получившей анестезию в родах. В одном из ее писем, написанных позже, слышатся смешанные чувства: вина, гордость, возмущение и обычная благодарность.

Мне очень жаль, что все вы сочли меня опрометчивой и бесстыдной, когда я решилась попробовать эфир. Но вера Генри придала мне отваги. К тому же я слышала, что это с успехом делают за рубежом, где хирурги распространяют это великое благословение куда более щедро, чем наши нерешительные доктора… Я чувствую гордость, став первой на пути к облегчению страданий бедного и слабого женского рода… Я рада, что в мое время это стало возможным… но мне печально от того, что благодарность нельзя излить на более достойных людей, чем группа первооткрывателей, на людей, стоящих выше ссор об этом даре Божьем.